Замок гудел, как растревоженный улей: на маркиза совершено покушение кем-то из нелюдей! На площади, средь бела дня! Кто-то возмущался, мол, совсем обнаглели ушастые; кто-то шептался, мол, что ж не добили.
Ингер в этих пересудах не участвовала - помалкивала да делала себе свою работу.
Ирбэт была в бешенстве.
"Безмозглые ублюдки!" - среди потока брани, которым она мысленно крыла горе-убийц, эти слова были самыми мягкими. Два года работы вне замка и в его стенах, сбор сведений, крохотные шаги к сближению - и все это грифону под хвост!!! О, как она была зла! Да еще неопределенность эта... кто говорил, что маркиза только оцарапало, а кто принимался расписывать страшные страсти. Если рана и впрямь пустяковая, то подобраться к Ивору будет еще труднее, чем сейчас (будто первые шаги дались ей играючи), а переменить его мнение относительно нелюдей станет и вовсе почти невозможно. Если же власть перейдет к Зигфриду, придется брать в оборот уже его - с нуля и наугад. То есть, конечно, не совсем наугад и не совсем с нуля, но работы предстоит море.
Вскоре прокатилась новая волна слухов - капитан стражи, которого тем же болтом ранило, скончался там же, на площади! Уж не яд ли? И что там, кстати, с маркизом?
На второй этаж мало кто осмеливался подняться, особенно сейчас, а потому невероятные слухи только множились, подпитываясь друг от друга. Никогда еще Ирбэт не была так рада окончанию дня и возможности подняться в библиотеку, заодно и самой узнать, что произошло.
Однако в библиотеке Ивора не было. Не было и в кабинете; Ирбэт уже думала, как повести разговор со стражей у дверей личных покоев, но увидела, что в комнате с дневниками приоткрыта дверь.
Он там? Интересно...
Через щель почти ничего не было видно; она открыла дверь шире, заглядывая в комнату. Увидела разложенные на столе медицинские инструменты, старого лекаря...
...и Ивора, белого как полотно, на кровати.
Вот тут у Ирбэт по-настоящему подкосились ноги.
Перед глазами встала ее дочь, копия красавца Соргалла - с резким точеным лицом, очень светлой кожей, почти белой рядом с иссиня-черными волосами... только зеленоглазая в мать, не в отца.
"Мефала Ан'Джейре скончалась сегодня от ран, полученных ею при исполнении воинского долга" - вспомнились сухие строчки из письма командира. Письма, доставленного в пустой дом, еще ожидавшего прибытия хозяйки.
Ирбэт не видела свою дочь умирающей, не знала, долго ли та мучилась - этого в письме не было. Никто не сообщил в Эшвуд, потому что агент должна была сохранять ясность рассудка; кроме того, у Шаэрры никогда и не было детей.
Ирбэт тогда даже не знала, что у нее самой детей тоже больше нет. По ее вине... она могла выковать из дочери свое продолжение, и та прожила бы, возможно, дольше. Могла, но не стала - и вот она, шутка судьбы: Мефала умерла из-за ее нерешительности. Умерла без нее, и Ирбэт ничего не могла сделать.
Она сбежала в Рейкхольт от опустевшего дома, от своей боли и вины. И ведь почти отпустило на время... А теперь за дверью умирал мальчишка, ровесник ее дочери - точно так же вдалеке от родных, точно так же его матери сообщат печальную весть, когда сочтут нужным, когда уже ничего нельзя будет изменить...
Эльфийке пришлось ухватиться за дверь, чтобы не упасть.
А, впрочем... сейчас еще была возможность кое-что изменить. Ирбэт совершала глупость - возможно, последнюю в своей жизни, - но бездействовать, позволив себе утонуть в собственном кошмаре, было еще хуже.
В конце концов, у нее не было прямого приказа так не делать.
Когда она вошла, Хёльгар, похоже, готовился вырезать пораженные ткани.
- В этом нет смысла, - заметила Ирбэт, плотно закрывая за собой дверь. - Яд успел разойтись по телу, и иссечение тканей ничего не даст.
Оглянулась на дверь и шагнула к кровати маркиза, снимая с шеи символ веры. Крылатый меч был выкован эльфийским ювелиром по особому заказу, как и большинство украшений Ирбэт. Одно нажатие на крошечный рычажок, найти который можно, лишь зная, где он находится - и рукоять меча отсоединялась от клинка вместе с тонкой иглой, смазанной укрепляющим настоем; тот же настой был и в самом клинке, который становился при необходимости не только ножнами, но и флаконом.
Укрепляющее Ирбэт держала для себя по старой привычке, чтобы суметь при отравлении добраться до доверенного лекаря или собственного лекарского сундучка, и не раз оно ее уже выручало.
- Это даст нам от нескольких часов до суток. Пропусти меня.
Хёльгару было прекрасно известно, что бедная девушка из предместий не находит таких драгоценностей в бабушкином сундуке. И, что еще важнее, не приобретает ни привычки всегда носить при себе сильные снадобья, ни сноровки, чтобы ими пользоваться.
Ирбэт знала, что ему это известно.
Отредактировано Ирбэт (2020-05-01 20:49:26)
